Американские горки - Страница 11

— Каковы успехи?

— Джейкоб говорит, что Ник не гений, но способности есть. Сам же Ник, выучив несколько нот, считает себя великим пианистом, — улыбнулась Кейт.

Патрик рассмеялся. Это был смех человека, который имеет в этом мире все, что хочет, или уверен, что может иметь. Когда-то эта уверенность Патрика, впитанная с молоком матери, покорила сердце юной Кейт, возможно, потому, что самой ей явно недоставало этого качества. Лишенная родительской опеки и заботы, она всегда чувствовала себя аутсайдером, которому надо много трудиться, чтобы пробиться в жизни.

Кейт скользнула взглядом по его рукам — красивым и сильным. И нежным, мысленно добавила она, и от воспоминаний, как умеют они ласкать, у нее участился пульс. Опасаясь, что может так зайти слишком далеко, Кейт поспешила вновь заговорить о сыне:

— Если Ник чем-то увлечется, он хочет знать об этом все досконально и изводит вопросами окружающих. Потом у него появляется новая страсть — и все начинается сначала. Боюсь, как бы из него не получился этакий мотылек.

— По словам бабушки, мой дед, прозванный Черным Пэтом, был таким же, — рассмеялся Патрик, подливая вино в бокалы. — Единственным непреходящим его увлечением была авиация. Интересно, что из Ника получится, когда он вырастет. Кстати, почему ты назвала его Николасом?

— Так звали моего отца.

Второе имя ее сына было Патрик — еще один пример ее пустых мечтаний. Если Ник и унаследовал какие-то черты характера Черного Пэта, то не от Патрика. Шон, к сожалению, тоже был внуком этого достойного джентльмена.

— Жаль, что я не знал твоего отца. Вы с Ником похожи на него?

— Нет, у нас больше общего с моей мамой.

— Она, должно быть, была очень красивой.

— Я совсем не помню ее, — с сожалением призналась Кейт. — Мне ведь было всего три года, когда она погибла. Но, судя по фотографиям, мама была гораздо интереснее меня.

— Мне трудно в это поверить. У нее были такие же потрясающие глаза, как у тебя?

Кейт ощутила предательский жар в груди.

— Вокруг нее была какая-то светящаяся аура, что-то вроде божественного сияния, которое проникало через объектив камеры и запечатлевалось на пленке. Мне очень грустно, что я потеряла ее так рано.

— Почему она не оставила занятий альпинизмом, имея маленькую дочь?

— Тетя Джин говорила, что мои родители собирались завести еще одного ребенка и погибли как раз при восхождении, после которого планировали расстаться со своим хобби. Я думаю, что они никогда не сделали бы этого: мама и папа были прирожденными альпинистами. В том, что они погибли, покоряя очередную вершину, есть что-то символическое. Я не такая смелая, как они.

— Да-а? — с веселой иронией протянул Патрик. — Я всегда считал тебя очень опасной, даже когда тебе было четырнадцать, — девочку с огромными грустными глазами, чувственными губами и золотистой шелковой кожей. Я боялся тебя до смешного, и, когда ты превратилась в красивую девушку, мне все труднее и труднее было помнить о том, что ты на шесть лет моложе меня.

— Я совершенно обычный человек, — возразила Кейт, стараясь сохранить самообладание.

Висящая над столом лампа отбрасывала тени на лицо Патрика, высвечивая резкие скулы, твердый подбородок и удивительно красивой формы рот. В выражении этого лица нет и намека на ранимость или невинность, с ядовитой завистью подумала Кейт. Патрик поднял глаза, и она поняла, что он наблюдал за ней из-под опущенных ресниц.

Жаркая тревожная волна поднялась со дна ее души, груди внезапно отяжелели, низ живота свело приятной судорогой. Все эти симптомы предупреждали Кейт об опасности, но она могла себе позволить еще несколько мгновений этого рискованного удовольствия: ведь Патрик, узнав правду о Нике, скоро навсегда исчезнет из ее жизни. Сексуальный голод — это чистая физиология, которая мало что значит. Правда, таких эмоций она не испытывала больше ни к одному мужчине, да и никогда не хотела.

Насилие Шона словно атрофировало восприимчивость Кейт к противоположному полу, но она радовалась, что первым мужчиной в ее жизни был Патрик, с которым она познала восторг удовлетворенного желания.

Глядя сейчас на Патрика, Кейт удивлялась, почему обрекла себя на монашескую жизнь. Возможно, ей следует быть благодарной Патрику за то, что он снова разбудил в ней давно уснувшие чувства.

— Манговый пудинг, — объявил он, ставя перед ней хрустальную вазочку.

— Ммм... — блаженно промурлыкала Кейт, попробовав восхитительную воздушную массу. — Мои поздравления шеф-повару.

— Обязательно передам, — пообещал Патрик.

Она почувствовала резкость в его отрывистых словах, но, когда подняла на него глаза, Патрик улыбался тепло и дружелюбно. Кейт решила, что ей померещилось.

Если и дальше так будет продолжаться, подумала она, я, чего доброго, снова влюблюсь в него и начну фантазировать, что отец Ника Патрик, а не его кузен-мерзавец.

Шон изнасиловал Кейт, чтобы досадить Патрику, которого ненавидел и которому завидовал всю жизнь. Кейт сопротивлялась, как могла, но подонок приставил к ее горлу нож и, совершив свое гнусное дело, обозвал ее шлюхой. Шон пригрозил, если Кейт хотя бы еще раз увидит Патрика, рассказать ему, как он ее поимел и что она получила от этого большое удовольствие.

Когда Кейт решила оставить ребенка, она панически боялась, что тот унаследует жестокость своего отца. Она окружила сына лаской и заботой, стараясь сделать его жизнь счастливой, чтобы у мальчика не было причин проявлять агрессию или злобу.

Патрик принес из кухни поднос с кофе и бутылкой бренди.